На Средней и Нижней Волге Потаповская и Абашевская культуры развились в иранскую Срубную культуру (1800-1200 гг. до н.э.), быстро распространившуюся от Урала до Днепра. Её носители основали множество мелких поселений, занимавшихся производством и обработкой бронзы. Одновременно в более восточных областях на основе Синташтинской культуры возникла иранская же Андроновская культура (1800-1200 гг. до н.э.). Заняв первоначально место, освобождённое ушедшими на юг носителями Петровской культуры, андроновцы вскоре расселились на огромном пространстве от Урала на западе до Алтая и Тяньшаня на востоке и от границы тайги на севере до Аму-Дарьи на юге.
Ранний этап Андроновской культуры – Алакульский – напрямую продолжал традиции Синташты и Петровки (включая кинжалы, наконечники копий, украшения, декоративные мотивы керамики и т.д.). Алакульцы хоронили своих мёртвых на небольших семейных кладбищах в простых курганах с ингумациями. На более позднем – Фёдоровском – этапе курганы становятся крупнее, в них появляются более сложные каменные сооружениями, ингумация уступает место кремации. Андроновцы жили постоянными поселениями по 10-40 домов (50-250 человек). Основу их экономики составляло разведение крупного и мелкого рогатого скота, а также металлургия – главным образом, производство оловянистой бронзы.
Основным рынком сбыта синташтинских, а потом петровских и андроновских меди и бронзы была Месопотамия, связи с которой поддерживались через города Бактрийско-Маргианского археологического комплекса (БМАК), располагавшиеся на территории нынешних Туркменистана, Узбекистана, Таджикистана и Афганистана. Ок. 2100 г. до н.э. выходцы с Иранского плато осуществили земледельческую колонизацию долины реки Мургаб в Маргиане (нынешний Туркменистан). Затем они расселились на восток в Бактрию (нынешний Афганистан) и дальше на север. Северной границей распространения БМАК стала долина реки Зеравшан в нынешних Таджикистане и Узбекистане. Дальше к северу обитали рыбаки, охотники и собиратели Кельтеминарской культуры и поздние ботайцы, за которыми уже начиналась область расселения индоевропейцев.
По всей видимости, поиск новых месторождений меди и олова и рынков сбыта для оловянистой бронзы своего производства стал одной из причин движения индоевропейских обитателей степей на юг. Изделия из оловянистой бронзы появляются на территории Бактрии примерно с 2000 г. до н.э. В течение классического периода существования Бактрийско-Маргианской культуры (XX-XIX вв. до н.э.) археологические следы контактов с севером становятся всё более заметными. На поселениях БМАК начинает появляться керамика синташтинского и петровского типов, одновременно с нею обнаруживаются следы присутствия коня. Ранее самой южной областью распространения лошадей была территория Ботайской культуры на северо-западе современного Казахстана. Теперь изображения коней начинают встречаться в бактрийско-маргианском искусстве, а в одном из царских захоронений в Гонур-Депе (юго-восток современной Туркмении) в числе жертвенных животных оказывается обезглавленная туша жеребёнка.
Ок. 1900 г. до н.э. выходцы из области Петровской культуры появляются в долине Зеравшана и начинают добычу меди в Тугае, в 27 км к западу от современного таджикского города Саразм. Примерно тем же временем датируется примечательное захоронение, найденное в местечке Зардча-Халифа на левом берегу реки Зеравшан, в 1 км к востоку от Саразма. В могилу мужчины наряду с типичными бактрийско-маргианскими изделиями были положены бронзовая булавка, увенчанная фигуркой коня (единственное изделие такого рода, найденное на территории БМАК), 8 костяных дисковидных конских нащёчников самого раннего синташтинского типа и пара бронзовых удил длиной 11,5 и 12 см с кольцами и муфтами на концах. Удила из Зардча-Халифа являются самыми ранними известными в мире металлическими удилами (до этого, как говорилось ранее, удила делались из органических материалов). Очевидно, что погребённый был пришельцем с севера и имел прямое отношение к коням (возможно, торговал ими).
Предметы из захоронения в Зардча-Халифа: бронзовая булавка с фигуркой коня, бронзовые удила и костяные конские нащёчники
После появления в Зеравшанской долине петровских рудокопов и коневодов местное население начинает покидать Саразм. Вскоре за петровцами в больших количествах следуют андроновцы, следы горного промысла которых обнаружены в Карнабе и Мушистоне близ нынешнего Самарканда. После 1800 г. до н.э. лагеря андроновских рудокопов, курганные могильники и пастушьи поселения распространяются повсеместно в долине среднего и верхнего Зеравшана. Другие группы андроновцев следовали на нижний Зеравшан и в дельту Аму-Дарьи, где они стали оседлыми ирригационными земледельцами и создали Тазабагьябскую культуру. Начиная с 1800 г. до н.э. города Бактрийско-Маргианского археологического комплекса резко уменьшаются в размерах, на его территории широко распространяется андроновско-тазабагьябская керамика. Следы андроновского присутствия появляются внутри бактрийско-маргианских укреплений. К 1600 г. до н.э. все старые крепости БМАК оказываются покинутыми. По всему югу Средней Азии и далее в Иран распространяется пастушеское хозяйство.
Как уже указывалось, население Синташтинской культуры говорило на общеиндоиранском языке. Что касается собственно индоарийского языка, то, по всей видимости, он сформировался после 1900 г. до н.э. в среде носителей Петровской культуры, обитавших в зоне контакта с Бактрийско-Маргианским комплексом. Основной путь их дальнейшей миграции вёл на юго-восток в Пенджаб, где, по мнению лингвистов, около 1500-1300 гг. до н.э. были сочинены гимны Ригведы. Меньшая часть ведических ариев мигрировала на юго-запад, в страны Ближнего Востока, где ими было основано великое царство Митанни (XVI-XIII вв. до н.э.).
Возникновение Митанни пришлось на «тёмный век» в истории Ближнего Востока, когда после падения династии Хаммурапи в Вавилонии, конца Древнего царства у хеттов и захвата власти в Нижнем Египте семитами письменные источники становятся крайне скудными, поэтому события этого периода можно восстановить только в самых общих чертах. В 1595 г. до н.э. (по средней хронологии) хеттский царь Мурсили I разгромил Вавилон и положил конец правлению в нём амореев. Однако вскоре сам Мурсили был убит заговорщиками, после чего Хеттское царство почти на столетие погрузилось в хаос. Образовавшийся вследствие этого политический вакуум был заполнен народами, пришедшими с востока. Когда письменные источники вновь начинают отражать положение на Ближнем Востоке, оказывается, что в Вавилонии правит династия касситского происхождения, а в Сирии (Митанни) – арийского.
Касситы, правившие Вавилонией в XVI-XII вв. до н.э., по происхождению были автохтонным населением центральной части гор Загроса. Они говорили на изолированном западноазиатском языке, из сохранившихся слов которого основная часть приходится на обозначения деталей колесниц и пород и мастей коней. О роли коневодства у касситов свидетельствует и то, что они давали своим коням личные имена, зачастую теофорные. Из этого можно сделать вывод, что ещё до своего прихода в Вавилонию касситы вошли в соприкосновение с ариями и усвоили от них навыки коневодства и колесничной езды. Данный вывод подтверждается также наличием в касситском пантеоне божества солнца Сурияш и божества войны Марутташ, которых сопоставляют с индоарийскими Сурьей и Марутами.
Соседями касситов были хурриты, говорившие на языке, предположительно отдалённо родственном северо-восточной кавказской семье языков. Первоначальным местом обитания хурритов был север Загроса. Северные (и в меньшей степени центральные) области Загросских гор лежали на пути той части ведических ариев, которая из района Бактрийско-Маргианской археологической культуры мигрировала не на юго-восток, в Пенджаб, а на запад, и её вступление на этом пути в контакт с хурритами и касситами было неизбежным.
В Месопотамию арии первоначально пришли, по всей видимости, как военные наёмники. Самым ранним свидетельством об их появлении там на настоящий момент является табличка, недавно найденная в местечке Тель-Лейлан (древний Шубат-Энлиль, столица Шамши-Адада I) на крайнем северо-востоке современной Сирии. Эта табличка (L.87-887) входит в состав переписки между двумя правителями с хурритскими именами Кирип-шериш и Хамидия и датируется самым концом правления в Мари Зимри-Лима или первыми годами после его падения, т.е. примерно 1750 г. до н.э. Один из названных хурритских правителей в своём письме предлагает другому предоставить ему в помощь войско ma-ri-ia-nim. В последнем слове нетрудно узнать хорошо известное по более поздним источникам название колесничных бойцов maryannu. Примечательно, что тем же XVIII в. до н.э. датируются самые ранние на Ближнем Востоке изображения колесниц, происходящие с территории Сирии.
Первое упоминание о государстве Митанни (в египетской передаче – mtn) датируется временем ок. 1500 г. до н.э. и происходит из надписи в фиванской гробнице египетского сановника Аменемхета, служившего фараонам Яхмосу I, Аменхотепу I и Тутмосу I. Аменемхет упоминает Митанни при рассказе о походе в Сирию, совершённом, по всей видимости, Тутмосом I (1520-1492 гг. до н.э.). Во время этого похода Тутмос прошёл всю Сиропалестину и на берегу среднего Евфрата нанёс поражение застигнутому им врасплох царю Митанни.
События примерно столетия между разгромом Вавилона хеттами и первым известным столкновением между египтянами и митаннийцами приходится восстанавливать гипотетически. Анналы последних десятилетий хеттского Древнего царства (рубеж XVII-XVI вв. до н.э.) сообщают об ожесточённых войнах между хеттами и хурритами и междоусобицах среди самих хурритов. В подобной обстановке особую важность должны были приобрести наёмные арийские колесничные войска, присутствие которых в Северной Месопотамии, как упоминалось, засвидетельствовано уже с середины XVIII в. до н.э. В конечном счёте, по всей видимости, они сами захватили власть и объединили враждующие хурритские государства в единое царство Митанни.
Правящий слой Митанни первоначально говорил на языке, близком к индоарийскому, который мы будем условно называть митаннийско-арийским. Из него произошло уже упоминавшееся название воинской аристократии maryannu, образованное при помощи хурритского суффикса (ед.ч. -nni, мн.ч. -nna; -nnu – его аккадизированная форма) от индоарийского marya «юноша, воин, герой» (< ПИЕ *meryo-). По материалам XV в. до н.э. из Алалаха (запад Митанни) и XIV в. из Аррапхи (восток Митанни) можно восстановить социальную структуру Митаннийского царства, включавшую три класса. Низшим классом были безземельные бедняки (называвшиеся ḫaniaḫḫe, ekûm или muškēnum в Алалахе и aššābum в Аррапхе), средним – землевладельцы, подлежавшие трудовой повинности и военной службе в пехоте (называвшиеся unuššoġli, ḫupšum или ṣābū namê в Алалахе и ālik ilkim в Аррапхе), высшим – колесничние воины maryannu, свободные от трудовой повинности (в Аррапхе они назывались аккадским термином rākib narkabtim «едущий на колеснице»).
Благодаря текстам из Нузи и египетским изображением мы можем довольно точно себе представить, как выглядели марья. Голова митаннийского колесничного бойца была защищена кожаным шлемом (gurpisum), покрытым длинными полосами из меди или бронзы и украшенным перьями или лентами, с забралом (kalkum). На теле у него был корсет (sariam) из кожи (обычно козьей) с нашитыми медными или бронзовыми чешуйками (kursimtum). Рукава длиной по локоть или полную руку тоже иногда покрывались чешуёй. Шею защищал кожаный или металлический воротник. Покрытая чешуёй юбка (dutiwa) доходила до колен или середины голени. Всего на доспех нашивалось несколько сотен чешуек, и его вес составлял около 20 кг или больше. Доспех лучника был обычно легче доспеха возницы. В левой руке лучник держал лук и за его левое плечо был закинут небольшой прямоугольный щит (arītum). На один колчан полагалось по 30-40 стрел. Иногда защитные доспехи имелись также на конях и колесницах.
Из митаннийско-арийского языка происходят все известные имена царей Митанни, которые с большей или меньшей достоверностью поддаются этимологизации на индоарийском материале, в т.ч. Шаушшаттар (sa-uš-ša-at-tar) – ср. индоар. *su-kṣatra- «Благая власть», Артатама (I и II) (ar-ta-ta-a-ma) – ср. индоар. *ṛta-dhāma- «Обитель истины», Арташшумара (ar-ta-(aš-)šu-ma-ra) – ср. индоар. *ṛta-smara- «Помнящий об истине», Тушратта (du-uš-rat-ta, tu-uš-rat-ta, tu-iš-e-rat-ta, tu-uš-e-rat-ta) – ср. индоар. *tveṣa-ratha- «Стремительная колесница», Шаттиваза (šat-ti-ú-a(z)-za) – ср. индоар. *sāti-vāja- «Достигающий победы».
Арийским по происхождению было название столицы Митанни Вашшуканни (предположительно городище Тель-Фехерия на реке Хабур в современной северо-восточной Сирии), которое можно примерно перевести как «Богатая копь» (ср. индоар. vasu- «добро, богатство» + khani- «яма, копь»). Арийские боги входили в пантеон Митанни. О них мы знаем из договора, заключённого ок. 1350 г. до н.э. претендентом на митаннийский престол Шаттивазой с хеттским царём Суппилулиумой I. Среди богов, призванных засвидетельствовать соглашение, упоминаются Mi-it-ra-aš-ši-il, A-ru-na-aš-ši-il / Ú-ru-wa-na-aš-ši-il, In-da-ra / In-dar и Na-ša-at-ti-ya-an-na, т.е. Митра, Варуна, Индра и Насатьи (-ššil и -nna – хурритские суффиксы).
Современный вид городища Тель-Фехерия
В табличках из города Нузи, находившегося на юго-востоке Митанни (возле современного Киркука в Ираке), обнаружены арийские по происхождению названия мастей коней – babru-nnu- (ср. индоар. babhru- «бурый»), parita-nnu- (ср. индоар. palita- «серый») и pinkara-nnu- (ср. индоар. piṅgala- «красноватый») (-nnu, как уже указывалось, это аккадизированный хурритский суффикс). В митаннийских текстах можно встретить и другие отдельные арийские слова. Так, в своём письме египетскому фараону Аменхотепу III царь Митанни Тушратта сообщал, что послал ему в подарок украшение mani-nnu, чтобы оно «лежало на шее его брата» (ср. индоар. maṇi- «монисто»). В текстах на хурритском языке встречаются арийские слова maga-nni «подарок» (ср. индоар. magha- «подарок»), mišta-nnu «награда» (ср. индоар. mīḍha- «мзда, награда») и др.
Самым ценным источником о митаннийско-арийском языке является руководство по обучению коней митаннийца Киккули. Его неполный текст на четырёх табличках был найден в развалинах хеттской столицы Хаттусы. Он представляет собой список XIII в. до н.э. с оригинала, переведённого с хурритского языка на хеттский в XV в. до н.э. Руководство подробно излагает процесс обучения колесничных коней и ухода за ними в течение 184 дней, после чего текст обрывается. Изложение открывается словами: «Так [говорит] Киккули, коневод из страны Митанни» (UM-MA IKi-ik-ku-li LÚaš-šu-uš-ša-an-ni / ŠA KUR URUMi-it-ta-an-ni) (KUB I 13 I 1-2). Название должности Киккули aššuššanni образовано при помощи хурритского суффикса -nni от сочетания, соответствующего индоар. aśva-śā- (ПИЕ *h1eḱwo-ḱṃh2-), и буквально означает «изнуряющий коней».
Помимо должности Киккули, хеттский перевод его трактата содержит ещё ряд арийских слов. В их число входит слово для обозначения ристалища, на котором происходит обучение коней. Оно встречается два раза в формах wa-ša-an-na-ša-ya (< пре-индоар. род.п. wāźhanasya) и ANA wa-ša-an-ni (хеттский датив-локатив) и может быть восстановлено как wašanna- (< пре-индоар. wāźhana-). В описании подготовки коней к скачкам встречается слово an-da-wa-ar-ta-an-zi «они вертят», т.е. заплетают (хвосты коням перед тем, как запрячь их в колесницу), представляющее собой гибридное образование из хеттских приставки anda- и глагольного окончания -anzi и мит.-ар. корня wart- (ср. индоар. vart- «вертеть»).
Текст Киккули содержит также пять словосочетаний с митаннийско-арийским словом wartanna-, которое там же объясняется при помощи хеттской глоссы waḫnuwar «поворот» (ср. индоар. vartani- «обод колеса», «колея», «путь»): a-i-ka-wa-ar-ta-an-na (aika-wartanna) «один (ср. индоар. eka-) поворот», ti-e-ra-wa-ar-ta-an-na (tēra-wartanna) «три (ср. индоар. trī-) поворота», pa-an-za-wa-ar-ta-an-na (panza-wartanna) «пять (ср. индоар. pañca-) поворотов», ša-at-
Из этого можно заключить, что у митаннийских ариев исходная точка на ристалище обозначалась чётными числами, а точка поворота – нечётными, соответственно, 5 обозначаемых нечётными числами поворотов составляют 5 полных кругов по ристалищу. Замечательное соответствие тексту Киккули даёт иранская Авеста. В её Арадвисур-яште арийский герой Хаосрава молит Ардвисуру Анахиту о том, чтобы во время конного состоязания «из всех упряжек (yuxtanąm) я вёл бы первую по долгому ристалищу (čarətąm), [которое составляет] девять поворотов леса» (nava frāθwərəsām razurəm)» (5.50). Выражение nava frāθwərəsām за исключением приставки fra- (ПИЕ < *pro-) является точным соответствием выражению nawa-wartanna из сочинения Киккули. Упоминание о лесе можно объяснить тем, что авестийское ристалище было обсажено деревьями.
Слова, сходные по семантике с митаннийско-арийским wartanna- и образованные от того же ПИЕ глагольного корня *wert-, имеются и в других индоевропейских языках. В их число входят русская мера длины верста (ПИЕ < *wṛt-to-), а также литовское слово var̃stas «пропахиваемое за один раз расстояние» и латинское слово versus «борозда», «строка». Из этих сопоставлений можно заключить, что праформа митаннийско-арийского слова и его авестийского соответствия первоначально означала расстояние до поворота при пахоте на быках, а потом была перенесена на расстояние, пробегаемое конём по ристалищу.
Хотя приведённые данные из сочинения Киккули очень скудны, они всё-таки позволяют сделать выводы о том, что митаннийско-арийский язык представлял собой особое арийское наречие, в котором ещё не произошло стяжение дифтонгов (ср. мит.-ар. aika- и индоар. eka-; ср. тж. иран. *aiwa-), -pt- перешло в -tt- (ср. мит.-ар. šatta- и индоар. sapta-) (в индоарийских языках такая ассимиляция произошла только в среднеиндийский период), а źh перешло в š или s, а не h, как в индоарийском (ср. мит.-ар. wašanna- «поворот» и индоар. vāhana- «ездовое животное»). Также семантика некоторых слов в митаннийско-арийском оказывается ближе к иранскому, чем к индоарийскому: мит.-ар. wašanna- «ристалище» по смыслу ближе к согд. wazana «путь», чем к индоар. vāhana- «ездовое животное», а мит.-ар. wartanna- «поворот» – к авест. frāθwərəsām «поворот», чем к индоар. vartani- «обод колеса», «колея», «путь».
В этой связи уместно вспомнить о египетском названии колесницы wrryt, которое до сих пор не имеет общепризнанной этимологии. В иранском авестийском языке наряду с общеарийским названием колесницы raθa- имелось ещё одно её название – vāša- (< *vārta-), образованное от ПИЕ глагольного корня *wert- «вертеть». Образованное от того же корня при помощи суффикса *no- название колесницы засвидетельствовано и в иранском согдийском языке – wrtn (< *wert-no-). В митаннийско-арийском имелось общеарийское название колесницы, присутствующее, например, в имени царя Митанни Тушратты (индоар. *tveṣa-ratha- «Стремительная колесница»). Учитывая упомянутую выше близость митаннийско-арийской колесничной лексики к иранской, можно предположить, что в митаннийско-арийском языке имелось и название колесницы, образованное от глагольного корня *wert-, хотя оно и не засвидетельствовано в наших крайне скудных письменных источниках. От митаннийцев оно могло быть в ходе тесных контактов между Митанни и Египтом заимствовано в египетский язык.
В период своего расцвета в XV-XIV вв. до н.э. великое царство Митанни простиралось от берегов Средиземного моря на западе до гор Загроса на востоке. Оно состояло из центральной области в Сирии, которая находилась под непосредственной властью митаннийских царей, и вассальных государств, которыми управляли местные правители. В число таких вассальных государств входили Угарит на средиземноморском побережье, Киццуватна в юго-восточной Анатолии, Алалах в западной Сирии, Ашшур и Аррапха в Верхней Месопотамии и другие. Есть достаточные основания полагать, что в начальный период истории царства Митанни в его состав входил также Ханаан и его власть простиралась до границ Египта.
Сцена охоты на колеснице
Блюдо из Угарита позднего бронзового века
Основной источник наших сведений об этом относится к XIV в. до н.э., когда Ханаан уже находился под египетским контролем. Им является т.наз. Амарнский архив – найденная в развалинах города Ахетатона переписка египетских фараонов со своими сиропалестинскими вассалами. Она покрывает период в четверть столетия – от примерно 30-го года Аменхотепа III до 3-го года Тутанхамона (1350-1330-е гг. до н.э.). Согласно Амарнскому архиву, в середине XIV в. до н.э. около трети правителей Ханаана носили арийские имена, около трети – хурритские и около трети – местные западносемитские.
Правители с арийскими именами были сосредоточены, главным образом, в областях юга Сирии, в Башане, в Езреельской долине и на Аккской равнине. На побережье и в южных областях Ханаана преобладали правители с семитскими именами. По этим данным можно примерно восстановить путь миграции ариев в Ханаан – она должна была идти из Митанни вдоль Оронта и долины Бекаа до долины верхнего Иордана, а оттуда – на запад через Езреельскую долину на равнину Акко, на восток – к Башану и Дамаску, или – в значительно меньшей степени – дальше на юг.
Со второй половине XVI в. до н.э. в сиропалестинские земли начинают проникать египтяне. Решающим событием египетского завоевания Ханаана стала победа фараона Тутмоса III над объединением ханаанских царей при Мегиддо в 1457 г. до н.э. Египетские источники не называют имён противников Тутмоса, но во главе враждебной ему коалиции стоял царь Кадеша, её штаб-квартира находилась в Мегиддо, в её составе упоминаются другие города, где по более поздним свидетельствам Амарнской эпохи правили цари с арийскими именами, а поддержку ей оказывали митаннийцы. Из этого можно заключить, что основной движущей силой антиегипетского союза были именно вассальные Митанни правители Ханаана. Благодаря решительным действиям Тутмоса ему удалось разбить своих противников у стен Мегиддо, хотя сам город сдался только после семи месяцев осады.
За сражением у Мегиддо последовал ещё ряд кровопролитных войн, окончившийся при Тутмосе IV (1400-1390 гг. до н.э.) заключением мирного договора с Митанни, который был скреплён женитьбой фараона на дочери митаннийского царя Артадамы. По этому договору Ханаан окончательно перешёл от Митанни к Египту, а местные правители стали вассалами фараона. Именно в этом состоянии застаёт Ханаан в середине XIV в. до н.э. Амарнская переписка. Его цари признают себя египетскими подданными, что, однако, не мешает им вести друг с другом постоянные войны. Кроме того, их власти угрожают отряды мятежников-хапиру.
Как уже было сказано выше, примерно по трети ханаанских царей в Амарнскую эпоху носили арийские, хурритские и семитские имена. Отражало ли это лишь смутную память о далёких предках или вполне ещё живое племенное самосознание? – Ряд эпизодов позволяет предполагать последнее. Одним из таких эпизодов является история захвата хапиру города Килту (библ. Кеила) в долине Шефела на юго-западе Ханаана.
В составе Амарнской переписки сохранилось письмо (ЕА 279), написанное царём города Гата (библ. Геф), располагавшегося к северо-западу от Килту, с арийским именем Сувардата («Солнцем данный»), содержащее сообщение о захвате Килту мятежниками и просьбу о разрешении выступить против них. О том же событии говорится в письме (ЕА 287) царя Иерусалима Абди-Хепата. Судя по его имени, содержащему имя хурритской Богини-матери Хепат (которая также почиталась арийской династией царей Митанни), он имел арийско-хурритское происхождение. В произошедшем Абди-Хепат винит правителей с семитскими именами – царя Гезера Милки-Илу и сыновей царя Шехема Лабайу: «Это сделали Милки-Илу и сыновья Лабайу, которые отдали землю царя хапиру».
В последующем письме (ЕА 366) Сувардата сообщает, что он объединил свои силы с Абди-Хепатом, кроме того, к ним присоединились арийские цари Акко Суратха («Хорошая колесница») и Ахшафа Индраута («Тот, кому помог Индра»): «Да будет известно царю, моему господину, что я сокрушил хапиру, восставших против земель, которые бог царя, моего господина, дал мне. И да будет известно царю, моему господину, что все мои братья покинули меня. Только я и Абди-Хепат вышли на войну против хапиру. Суратха, правитель Акко, и Индраута, правитель Ахшафа, эти двое также поспешили мне на помощь с 50 колесницами, и теперь они воюют на моей стороне». Таким образом, мы наблюдаем коалицию из трёх царей с арийскими именами и одного с хурритским именем, воюющую против выходцев из местного семитского населения – мятежников-хапиру (вероятных предков более поздних евреев), которых поддерживают цари также с семитскими именами.
Другим примером подобной племенной вражды может служить война сотрудничавшего с хапиру семитского царя Шехема Лабайу и его сыновей в союзе с семитскими царями Пихилу Мут-Бахлу и Гезера Милки-Илу против арийских царей Мегиддо Притии, Таанаха Яшдаты и Акко Суратхи. В ходе этой войны последние трое захватили Лабайу в плен и казнили его. Подобного рода события наряду с сохранением обширной арийской ономастики свидетельствуют, что, несмотря на переход под власть Египта и неизбежную ассимиляцию с местным семитским населением, потомки арийских завоевателей Ханаана ещё и в XIV в. продолжали сохранять какие-то остатки племенного самосознания.
Триумф царя Мегиддо
Изображение на слоновой кости позднего бронзового века
Как уже упминалось, войны между Египтом и Митанни закончились ок. 1400 г. до н.э. заключением мира и вступлением в династический союз. Основной причиной этому послужило, по всей видимости, новое усиление хеттов, которые начали наступление на египетские и митаннийские владения в Сирии. Положение Митанни также осложнялось династическими распрями, в которые вмешивались соседи. После убийства царя Тушратты ок. 1350 г. до н.э. хеттский царь Суппилулиума I посадил на митаннийский престол его сына Шаттивазу, сделав Митанни вассалом хеттов.
Печать царя Митанни Шаушшатара, найденная в городе Нузи
Одновременно с хеттским давлением с запада с востока Митанни стали теснить ассирийцы. Ассирия была завоёвана митаннийским царём Шаушшатаром (ок. 1450-1410 гг. до н.э.), который вывез из её столицы в Вашшуканни обитые золотом и серебром ворота. Ассирия вошла в состав Митанни на правах вассального царства. В городском совете Ашшура митаннийского царя представлял его посланник – суккал. Спустя примерно столетие, после убийства царя Тушратты, Ассирия в лице Ашшур-Убаллита I вернула себе независимость и вмешалась во внутренние митаннийские распри, но потерпела поражение от хеттов. Надпись ассирийского царя Адад-Нирари I (ок. 1307-1274 гг. до н.э.) сообщает, что он разгромил и сделал своим вассалом царя Митанни Шаттуару. При Салманасаре I (ок. 1274-1244 гг. до н.э.) митаннийское государство было окончательно завоёвано и включено в состав Ассирии.
К тому времени ассирийцы уже располагали запряжёнными конями колесницами. Как говорилось ранее, в вавилонских Законах Хаммурапи (XVIII в. до н.э.) кони не упоминаются ни разу. Среднеассирийские законы говорят о конях в трёх статьях: статья 2 гласит, что пастух, продавший коня без разрешения его владельца, является вором; статья 4 запрещает залогодержателю продавать волов, ослов, коней и других животных, которые даны ему в залог; статья 5 касается кражи с пастбища и продажи волов, ослов, коней и других животных.
Сохранились также фрагменты ассирийского руководства по обучению колесничных коней, датируемого примерно 1300 г. до н.э. Как и хеттское руководство Киккули, оно восходит к митаннийско-арийскому оригиналу. В нём упоминается слово susānu, восходящее к мит.-ар. слову aššuššanni «изнуряющий коней», которым в хеттском руководстве называется должность Киккули. Это слово (ср.-ассир. susānu, ново-ассир. šušānu, ново-вавил. šušannu, сир. šušānā) стало у ассирийцев и вавилонян обозначением придворной и военной должности «конюшего». Смысл мит.-ар. технического термина ša- (ПИЕ *ḱṃh2-) «изнурять» (коней) в ассирийских фрагментах передаётся при помощи глагола kašādum: [t]a-ra-kaš 7-šu i-na ḫu-li tu-[k]a-ša-ad «ты запряжёшь [коней] и 7 раз изнуришь [их] на ристалище» (Aššur 5866, 19172b, recto, 6) и др. Кроме того, в них упоминаются [ANŠE.KUR.RA] ša ku-ṣi, т.е. «кони холода», – по всей видимости, кони, доставлявшиеся с севера (из Митанни) для пополнения и улучшения ассирийского стада.
Очевидно, что коней и колесницы ассирийцы получили от митаннийских ариев и от них же научились приёмам обращения с ними. Колесничные части составляли основу войска Среднеассирийского царства (XIV-XI вв. до н.э.) и раннего Новоассирийского (X-VII вв. до н.э.). С IX в. до н.э. они стали постепенно вытесняться конницей, но сохраняли важность вплоть до падения Ассирии в 609 г. до н.э. Наряду с ассирийцами, и все прочие ближневосточные народы заимствовали колесницы у ариев Митанни, проделавших на них путь со своей южноуральской прародины до границ Египта.
В заключение процитируем гимн «К оружию» (VI, 75) из древнейшей части Ригведы. Сходные гимны должны были воспевать митаннийские собратья его индийских авторов.
1 Облик грозовой тучи бывает (у него),
Когда со щитом он отправляется в лоно битв.
С нераненным телом ты одерживай победы!
Да спасёт тебя эта мощь щита!
2 С луком (пусть завоюем мы) коров, с луком пусть выиграем бой!
С луком пусть выиграем жаркие сражения!
Лук причиняет досаду врагу.
С луком пусть завоюем мы все стороны света!
3 Словно желая (что-то) сказать, снова и снова она приближается к уху,
Обнимая милого друга,
Натянутая на лук, она визжит, как женщина,
Эта тетива, спасающая в бою.
4 Эти двое, идущие (в бой,) словно южная жена – на свидание,
Пусть несут (стрелу) в (своём) лоне, словно мать – сына!
Пусть отбрасывают они вместе врагов
Эти два конца лука, обращая в бегство недругов!
5 (Он –) отец многих (дочерей), много у него (и) сыновей.
Он издаёт (звук) пшш, пускаясь в битву.
Колчан во всех схватках и столкновениях
Побеждает, привязанный на спине, побуждённый (к действию).
6 Стоя на колеснице, вперёд направляет боевых коней
Умелый возница, куда только ни пожелает.
Дивитесь величию поводьев.
Вожжи сзади правят мыслью (коней).
7 Страшный шум поднимают кони с мощными копытами,
Рвущиеся к награде вместе с колесницами.
Топча недругов ногами,
Они без устали уничтожают врагов.
