Время его смерти мне представляется символичным. При всех безумных событиях, которые Россия пережила за семь десятилетий советской власти, продолжала существовать, постепенно иссякая, традиция досоветской русской культуры. Прежде всего, потому что еще были живы носители этой традиции. Но она также пребывала и в виде какой-то нематериальной субстанции в местах, особенно связанных с русской историей. Люди с развитой восприимчивостью могли ее легко чувствовать. Ее сохранению особенно способствовала тяжелая, малоподвижная атмосфера брежневского застоя. Я еще успел застать ее в годы своего детства. Возможно, в Ленинграде она ощущалась сильнее, чем где бы то ни было еще. А потом наступил 1985 г. Подувшие свежие ветры перестройки выдули эту субстанцию из всех ленинградских закоулков, где она еще оставалась. Агафонов умер как раз накануне. И вместе с ним умерла большая традиция русского романса.
