1245: поездка Даниила к Батыю
Приславшу же Могучееви посолъ свои к Данилови и Василкови,
будущю има во Дороговьскыи: «Дай Галич», бысть в печали велице, зане не
утвердилъ бе земле ее городы. И думавъ с братомъ своимъ и поеха ко Батыеви река:
«Не дамъ полу отчины своей, но еду к Батыеви самъ»…
И прииде Переяславлю, и стретоша татарове. Оттуда же еха къ Куремесе и виде, яко
несть в них добра…
Оттуда же приде к Батыеви на Волгу. Хотящу ся ему поклонити, пришедшу же
Ярославлю человеку. Сънъгурови, рекшу ему: «Брат твои Ярославъ кланялъся кусту и
тобъ кланятися». И рече ему: «Дьяволъ глаголеть из устъ ваших. Богъ загради уста
твоя и не слышано будеть слово твое». Во тъ час позванъ Батыемь, избавленъ бысть
богомъ и злого их бешения и кудешьства. И поклонися по обьчаю ихъ, и вниде во
вежю его. Рекшу ему: «Данило, чему еси давно не пришелъ? А ныне оже еси пришел —
а то добро же. Пьеши ли черное молоко, наше питье, кобылий кумузъ?» Оному же
рекшу: «Доселе есмь не пилъ. Ныне же ты велишь — пью». Он же рче: «Ты уже нашь
же тотаринъ. Пий наше питье». Он же испивъ поклонися по обычаю ихъ, изъмолвя
слова своя, рече: «Иду поклониться великой княгини Баракъчинови». Рече: «Иди»,
Шедъ поклонися по обычаю. И присла вина чюмъ и рече: «Не обыкли пити молока, пий
вино».
О злее зла честь татарьская! Данилови Романовичю, князю бывшу велику, обладавшу
Рускою землею, Кыевомъ и Володимеромъ и Галичемь со братомъ си, инеми странами,
ньне седить на колену и холопомъ называеться! И дани хотять, живота не чаеть. И
грозы приходять. О злая честь татарьская!...
Бывшу же князю у них дний 20 и 5, отпущенъ бысть, и поручена бысть земля его
ему, иже беаху с нимь. И приде в землю свою, и срете его братъ и сынови его, и
бысть плачь обиде его, и болшая же бе радость о здравьи его.
1258: поход на Литву с Бурундаем
Времени же минувшу, и приде Буранда безбожный злый со множествомъ полковъ
татарьскыхъ в силе тяжьце и ста на местех Куремьсенех. Данило же держаше рать с
Куремьсою и николи же не бояся Куремьсе, не бе бо моглъ зла ему створити никогда
же Куремьса, дондеже приде Буранда со силою великою. Посла же послы к Данилови,
река: «Иду на Литву. Оже еси миренъ, пойди со мною».
Данилови же седшу с братомъ и со сыномъ, печалнымъ бывше, гадахуть: ведахуть бо,
аще Данилъ поедеть, и не будеть с добромъ. Сгадавъше вси, и еха Василко за
брата. И проводи братъ до Берестья, и посла с нимъ люди своя. И помолився богу,
святому Спасу избавнику, яже есть икона яже есть в городе Мелнице во церкви
святое Богородице и ныне стоить в велице чести; обеща ему Данило король
украшениемь украсити и.
Василкови же едущу по Бурундаи одиному по Литовьской земле, обретъ негде литву,
избивъ ю и приведе саигатъ Бурондаеви. И похвали Бурандай Василка, «аще братъ
твой не ехалъ». И воеваше ездя с нимъ. Ищющю ему сыновца своего Романа, воеваша
землю Литовьскую и Нальщаньску. Княгиню бе бо оставилъ у брата и сына своего
Володимера.
Потом же Данило король, ехавъ, взя Волковыескъ и Глеба князя пославъ я, и
держашеть и во чести, яко болма бо еха ко Волковыеску, ловя яти ворога своего
Вышелка и Тевтивила. И не удуси его в городе, искаше ею по стаемь, посылая люди,
и не обрете ею Беста бо велику лесть учинила: я Вышелгъ сына его Романа. И пакы
посла Михаила, и воева по Зелеви, ища ею, и не обрете ею. Потом же мысля ити на
Городенъ, творя ею тамъ.
1259: поход на Польшу с Бурундаем
И приде весть тогда Данилови князю и к Василкови, оже Буронда идеть оканный
проклятый, и печална бысть брата о томь велми. Прислалъ бо бяше, тако река: «Оже
есте мои мирници, сретьтя мя. А кто не сретить мене, тый ратный мне».
Василко же князь поеха противу Бурандаеви со Лвомъ, сыновцемь своимъ, а Данило
князь не еха с братомъ, послалъ бо бяше себе место владыку своего Холмовьского
Ивана.
И поеха Василко князь со Лвомъ и со владыкою противу Бурандаеви, поимавъ дары
многы и питье, и срете и у Шумьски. И приде Василко со Лвомъ и со владыкою
передо нь с дары; оному же велику опалу створшу на Василка князя и на Лва;
владыка стояше в ужасти величе.
И потомъ рече Буронда Василкови: «Оже есте мои мирници, розмечете же городы свое
все». Левъ розмета Даниловъ и Стожекъ, оттоле же пославъ Лвовъ розмета, а
Василко пославъ Кремянечь розмета и Луческь.
Василко же князь ишь Шюмьска посла владыку Ивана напередь ко брату своему
Данилови. Владычи же приехавшю к Данилови князю, и нача ему поведати о бывшем, и
опалу Бурандаеву сказа ему. Данилови же убоявшуся, побеже в Ляхы, а из Ляховъ
побеже во Угры.
И тако поиде Бурандай ко Володимерю, а Василко князь с ними. И не дошедшу ему
города, и ста на Житани на ночь. Бурандай же нача молвити про Володимерь:
«Василко, розмечи городъ». Князь же Василко нача думать в собе, про городъ, зане
не мощно бысть розметати вборзе его величествомъ. Повеле зажечи и, и тако черес
ночь изгоре всь. Завътра же приеха Бурандай в Володимерь, и виде своима очима
городъ изгоревши всь, и нача обедати у Василка на дворе и пити. Обедав же и пивъ
и леже на ночь у Пятидна. Завътра же присла татарина именемь Баимура. Баимуръ же
приехавь ко князю и рче: «Василко, прислал мя Буранда и велел ми городъ
роскопати». Рче же ему Василко: «Твори повеленое тобою». И нача роскопывати
городъ, назнаменуя образъ победы…
И по семь поиде Буранда вборзе к Люблину. От Люблина же поиде ко Завихвосту, и
придоша к реце к Висле. И ту изнаидоша собе бродъ у Висле, и поидоша на ону
страну рекы и начаша воевати землю Лядьскую.
Потом же придоша к Судомирю…
Завътра же игумени с попы и сь дьяконы, и изрядивше крилосъ, и отпевши обеднюю,
и начаша ся причащатися первое сами, и потомъ бояре и с женами с детми, таже вси
от мала и до велика,
И начаша ся исповедатися, ово ко игуменемь, друзии же к попомъ и дьякономъ, зане
бяше людии множьство в городе. Потом же поидоша со хресты из города, и со
свечами, и с каделы, и поидоша же и бояре и боярыне, изрядившеся во брачныя
порты и ризы, слугы же боярьские несяху перед ними и дети ихъ. И бысть плачь
великь и рыдание: мужи плакахуся сверьстьниць своихъ, матери же плакахуся чадъ
своихъ, братъ брата, и не бысть кто помилуя ихъ. Гневу бо божию скончавшюся на
нихъ. Выгнаным же имъ из города, и посадиша е татарове на болоньи возле Вислы, и
седоша два дни на болоньи, тоже почаша избивати я, все мужескь полъ и женьскъ, и
не оста отъ нихъ ни одинъ же.
Потом же поидоша ко Лысцю городу. И пришедшемъ же имъ к нему, и обьступиша:
городъ же бяше в лесе, на горе, церкви же бяше в немь камена святое Троице.
Городъ же не твердъ бяше, взяше же и того, исекоша же все от мала и до велика,
Потом же возворотися Бурандай на западъ во своя вежи. И тако бысть конець
Судомирьскому взятью.
1259 Великопольская хроника: «В упомянутом выше году перед праздником св. Андрея [во искупление] грехов христиан в Сандомирскую землю вторглись татары с пруссами, русскими, куманами и другими народами и безобразно ее разорили грабежами, поджогами и убийствами. И зная, что большое множество людей со своим имуществом прибыло в сандомирскую крепость, окружили ее, непрерывно штурмуя. Русские же князья – Василько, брат русского короля Даниила, а также упомянутые сыновья – Лев и Роман, видя, что осада затягивается, задумали окружить жителей крепости обманным путем. Обеспечив безопасность, [они] сошлись с жителями крепости, убеждая их просить у татар заверений безопасности, и сдать им крепость и имущество, находившееся в ней, чтобы татары даровали им жизнь. Жители крепости, предпочитая [свою] жизнь [спасению] самой крепости и имущества и надеясь сохранить жизнь так, как было сказано выше, обманутые советом указанных князей, будто бы они смогут уйти свободными, не беспокоясь о жизни и о своих женах, получили от татар и указанных князей твердое обещание [и] открыли ворота. Они оставили в крепости все имущество и безоружные вышли из нее. Увидев их, татары набросились на них, как волки на овец, проливая огромное количество крови невинных людей, так что разливавшиеся потоки крови, стекая в Вислу, вызвали ее наводнение. И когда они устали в своей ярости, они остальных мужей, как стадо свиней, столкнув в реку Вислу, потопили. Молодых же женщин, красивых девушек и юношей увели с собой пленными. И погибло тогда много тысяч человек как в продолжительном плену, так и пораженные мечом. Татары же, забрав из крепости и города Сандомира имущество [людей], спалили их; и совершили они, о горе, находясь в Краковской и Сандомирской землях в течение многих дней, деяния злые и безобразные» («Великая хроника» о Польше, Руси и их соседях XI-XIII вв. М., 1987. С. 184-185).
