Примечание: В «Михр-яште», содержащем множество архаичных оборотов, о Митре говорится, что он обладает «величайшим разумом среди богов» (baghanam… ash.khrathwastemo) (Яшт 10.141), но в более поздней традиции Персии он никогда не называется Михр-бай, а только Михр-язад (современное Михризед). В парфянских и среднеперсидских версиях манихейских писаний определение bag или bay, происходящее от baga, регулярно применяется к самому Ормазду. По-видимому, это отражает зороастрийский обычай Западного Ирана относительно верховного Бога.
Mary Boyce. A History of Zoroastrianism. Vol. 1. Leiden/Koeln. 1975. P. 195-196
Во всей «Авесте» слово «бог» (baga) употребляется во множественном числе и не применительно к Ахура-Мазде единственный раз – в «Михр-яште», который является языческим дозаратуштровским гимном, включённым в авестийский канон после смерти Заратуштры, в период частичной «репаганизации» зороастризма. Подобная строгость выгодно отличает зороастрийское священное писание от иудейского, в котором слово «бог» (el/eloah) употребляется в немонотеистическом значении десятки, если не сотни раз.
Напомню, что славянско-русский религиозный лексикон связан ближайшим родством с иранским. Прямые этимологические соответствия в иранских языках имеют, помимо слова «бог», такие слова, как «див», «вера», «святой», «благой», «мир», «жертва», «гадать», «вопить», «звать», «хвалить», «вещать», «каяться», «бояться», «хранить», «ворожить», «слово», «дело», «чары», «зло», «срам», «вина», «рай», «могила», «здоровый», «хворый» и др. «Древняя Русь и – шире – вся Slavia с определенной точки зрения могут пониматься как западная провинция великого индо-иранского культурного круга» (В.Н. Топоров. Об иранском элементе в русской духовной культуре // Славянский и балканский фольклор. М., 1989. С. 23).
